Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена - Страница 12

Свернувшись в клубочек, Хейдер с трудом дышал. Каждый глоток спертого воздуха давался с трудом, и удушье подбиралось все ближе к рабу и гному, укрывшимся под вагонетками.

Бастард не помнил, как именно он сумел выхватить из-под обвала Трэндефулта, как доволок гнома сквозь камнепад в самый угол, к брошенным инструментам. Там они укрылись, оказавшись в крошечном каменном мешке, без света, воды и пищи. Избитое тело болело, изредка стонал лежавший в беспамятстве гном, и злая память подбрасывала яркие картинки, окрашенные в багровые цвета… Две сотни наемников, ровными рядами въезжающие во двор крепости Вуоф… Грязь и дождь, смывающий беспомощные слезы с лица пленника… Обжигающая яркая метка клейма, коснувшаяся раскаленной лапой обнаженного плеча… И вспышка фонаря, раздавленного камнями…

Вздох, еще один, и багровые круги перед глазами… И тяжесть в груди… И тихий голос наставника, неожиданно прорвавшийся сквозь вязь времен:

— Торопыга, не беги впереди своей удачи… Никто не встанет на твою защиту… Думай, Хейдер. Думай, прежде чем сделать что-либо… Не торопись, или боги отвернутся от тебя… Отвернутся…

ГЛАВА 2

Блэссилла, первая неделя, фьорсгетты

775 год (3-й день 2-го месяца)

Мечущиеся огни масляных фонарей мазали желтыми отсветами мокрые от пота тела. Обнаженные по пояс бородатые гномы с яростью врубались в просевшую породу, выламывали, стоя по колено в воде, сочащиеся влагой камни и спешно крепили низкий свод штольни. Мимо вереницы тележек черной тенью промчался всклокоченный Салки Форфаден, похожий в измазанном землей кожаном сюртуке на отражение Сэттена: оживший каменный идол с бешеными глазами. Выдернув из толпы столламингера, Салки приподнял его перед собой и зарычал в перекошенное от страха лицо:

— И это твоя забота о моих близких?! Так ты беспокоишься о лучшем лозоходце, за которого я головой поручился?

Придушенный гном лишь беззвучно открывал рот, не в силах даже сипеть в ответ.

— Слушай меня, плесень Меркера! Если вы не откопаете парня живым и здоровым, я тебя лично сгною в самых дальних забоях! Переломаю все кости и заставлю так породу добывать! Зубами, зубами у меня будешь скалы грызть!.. Если надо, бери еще мастеровых, рабов, кого хочешь — но парня мне достань!

Отшвырнув провинившегося гнома, хозяин каменоломен в ярости ударил кулаком в стену и зашагал назад, гоня перед собой чернильную волну бешенства. Поднявшись по проходу чуть выше, Салки шагнул на освещенный пятачок и замер, столкнувшись взглядом с Бэвером Форфаденом. Высокий гном застыл рядом с ярко горящим фонарем, задевая макушкой закопченный потолок. Длинная белая борода извалялась в угольной и рудной пыли, превратившись в спутанный грязный ком волос. Сжатые на рукояти широкого ножа пальцы побелели от напряжения, но старик не замечал этого, вперив тяжелый взгляд в Мясника Фьерранлонда.

— Так ты держишь данное слово, Салки? Так ты бережешь моего сына?

— Никто не может перечить богам, — буркнул в ответ повелитель рабов. — Никто не может предсказать, где Меркер захочет повеселиться на наших костях.

— Ты думаешь, я приму это как слова извинения? — Бэвер судорожно выдохнул, отпустил рукоять ножа и медленно ткнул в грудь родственника заскорузлым пальцем: — Слушай меня, Салки. Хорошенько слушай… Ты дал мне слово, ты своей головой клялся, что Трэндефулт будет здесь надежно защищен… Поэтому лучше молись любым доступным богам и подземным духам… Потому что сына я тебе никогда не прощу. И лучше для тебя, если твои столламингеры и их помощники явят нам чудо…

Сгорбившийся гном промолчал, лишь сверкнул взбешенными глазами из-под кустистых бровей. Блеснула легкая кольчуга в свете фонарей, черными крыльями взметнулись полы сюртука, и Салки скрылся в глубине штольни, вернувшись к звону металла о камень, надсадному уханью рубящих скалу гномов и грохоту вагонеток. Гномы прогрызали себе дорогу вдоль завала, пытаясь достать бывшего любимца фортуны, лучшего толкователя подземных голосов. Молодого сына Бэвера Форфадена ждали домой. Живым или мертвым. Хотя к концу вторых суток после обвала Гудары возвращают лишь мертвых…

Похожий на ожившую головешку, перепачканный старый гном склонился в поклоне рядом с главой клана Форфаденов.

— Мы нашли сумку вашего сына, уважаемый.

— Тело нашли? — еле слышно отозвался старик, сгорбленно застывший на выходе из штольни.

— Пока нет. Ни вашего сына, ни раба, что был рядом с ним… Но мы работаем без перерыва, забойщики меняются каждые полчаса. Салки поставил сюда лучших и лучших…

— Салки надо было думать о шутках богов до того, как пустая порода пожрала мое будущее…

Рудокоп не нашелся, что ответить, и черной тенью исчез. Из мечущихся отсветов фонарей на опустевший пятачок шагнул закованный в сталь боец, с такой же седой бородой, как у хозяина.

— Бэвер… Я привел два десятка… Как ты и просил…

— Хорошо, Форвальтар… Когда тело Трэндефулта достанут, убьете Салки. Новая шахта и богатая руда пожрали его разум. Он заплатил за свои капиталы непомерную цену, похоронив в скалах мою душу…

— Мы сделаем это, Бэвер… Может, нужна еще какая помощь?

— Вряд ли… Скальные черви у Мясника лучшие. Если надо прорыть тоннель для королевского выезда, они справятся за сутки… Только мозгов это им так и не добавило…

И убитый горем старик снова замолк…

Свет. Свет и боль. Боль и надсадный хрип из забитых пылью легких… Холод, омывающий губы, и прохладная чистая вода, попавшая в растрескавшийся от жажды рот… Кашель и голоса, пробивающиеся сквозь ломоту в боку… Радостные крики, волной метнувшиеся вдоль узкого прохода, пробитого неутомимыми гномами в недрах горы.