Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена - Страница 85

Поздним вечером Кайлок ужинал в выделенных покоях, довольно разглядывая Нидса, ссутулившегося рядом. Будущий король вяло ковырялся потемневшей от времени вилкой в рыбном пироге, думая о чем-то своем.

— Я тебе сразу говорил, что нет смысла бояться, — прогудел старик, прожевав очередной кусок. — Наши великие лорды страшны, лишь когда ворчат дома перед ближними. А когда дело доходит до реальной драки, предпочитают выпросить заранее разрешение на почетную сдачу. Главное, чтобы все выглядело красиво. Чтобы их знамена не втоптали в грязь и чернь не стала хохотать, тыча пальцем в пеших пленных… Дай им возможность выпустить пар, и можно потихоньку подсовывать следующий закон.

— Возможно, — нехотя оторвался от копания в рыбе Нидс. — Но меня беспокоит, что, несмотря на недовольство, на встречу приехало так много глав кланов. Они с легкостью могут заявить теперь, что их не выслушали, а вынудили нарушить отцовские заветы.

— Их никто в дороге за стремена не держал, — отрезал король, нахмурившись. — Кто хотел — тот приехал. А в действительности из недовольных только спрэкедеттский нытик. Все не может успокоиться, что его мошну потрясли и заставили платить за глупость… Бьофальгаф не возражает против новых законов. Он с купцов получает больше, чем подушные сборы со всего хегтигдема. Рестед даже не счел нужным отвечать, его кандальники кормят. Остальные лишь формально бубнят против, но в открытую не выступают… Съели, даже не поморщились.

— Думаешь, промолчат? Осень впереди, новый сбор налогов. Многие недосчитаются золота.

— Пусть берут пример с соседей, — отмахнулся Кайлок. — У кого голова на плечах, давно кормятся с торговли, а не крестьян тиранят.

Внимательно разглядывая вереницу бутылок, старик выбрал вино, сковырнул пробку и плеснул в стакан. Попробовав, одобрительно крякнул и щедро налил:

— Речные крысы знают толк в хороших напитках. Наскреб же где-то Рэдда, не иначе как с контрабандистов оброк взял…

Поставив опустевшую посуду, король подвел итог беседе:

— Как вернемся домой, напишем и разошлем письма всем лордам. Пусть соберутся на праздник завершения зимы. Думаю, что официальное приглашение никто не рискнет отклонить. Одно дело — мчать сломя голову в город на болотах, и совсем другое — навестить короля. Там же в письмах бросим сладкую кость — право от имени короля собирать государственные подати. И то, что мудрый владыка рад поделиться столь тяжкой ношей с истинной опорой трона. Чтобы уже сейчас слюной исходили и считали, сколько златов прилипнет к хитрым ладошкам…

— А весною назвать избранных, кому на будущий год доверили столь важное дело?

— Конечно. И погрозить пальцем остальным, найдя какие-нибудь прегрешения. Пора потихоньку приучать моих подданных к пониманию того, кто истинный хозяин на этой земле.

Верный сын, опора короля и надежда государства, устало встал из-за стола и потянулся:

— Хорошо… Завтра еще обдумаю, как лучше подать нашу волю и стоит ли поглубже запрятать будущие неприятности для любителей кичиться знатностью предков…

— Конечно. Сегодня был тяжелый день, но все обошлось куда лучше, чем я ожидал.

— Да, отец. Долгая спешная дорога, потом эти кислые рожи за столом… Хотя я боялся худшего. А наши смелые лорды предпочли отсидеться по домам. Похоже, больше всех оказалась разочарована встречей госпожа Гудомилл. Старуха ждала, что сможет сколотить в кучу толпу обиженных и выступить одной кодлой. А вместо этого оказалась в гордом одиночестве против нас.

— И не решалась даже рот открывать, — рассмеялся Кайлок. Рыжая борода затряслась, сбрасывая налипшие крошки. — Я с трудом удержался и не стал спрашивать, почему Халефген вернулся обратно без невесты. Но так и быть, прощу эту глупость соседке. Боюсь, что она не выдержит в придачу к новым налогам еще и твоего беспутного брата…

Хиарлосса галантно провожал уставшую даму в ее покои. На вытянутой террасе, вдалеке от чужих ушей, женщина еле слышно давала последние наставления любовнику и союзнику:

— Старик не остановится. Начав, будет продолжать давить лордов и возвеличивать чернь. Пока он за наш счет кидает подачки толпе, королевскую семью будут носить на руках. Не удивлюсь, если весною он объявит о других вольностях для народа, раздавив остатки нашей свободы, свободы истинных владык этих земель.

— Значит, зимой?

— Да. Эта зима будет решающим рубежом. Или мы свергнем узурпатора, или через год от кланов останутся жалкие тени.

— Что требуется от меня?

— Отобранные тобою учителя уже должны прибыть в Грассенвалд. Пусть отец спешно готовит людей. Поход на запад всегда можно отложить, а солдаты никогда не помешают.

— Я присмотрю за этим. Можешь быть уверена, госпожа, семья прислушается к моим словам, и вместо одного помощника ты получишь троих.

— Надеюсь… Я же привлеку церковь. Как бы храмовники ни кичились своим избранным положением, босяки до сих пор не принимают их как избранных посредников между людьми и богами. Стоит чуть толкнуть, и церковь Слаттера рассыплется как песчаный домик под порывом ветра. Мне уже донесли, что король вздумал ломать непокорных патриархов вместе с лордами. Думаю, среди людей в сутанах мы легко найдем истинных единомышленников.

— Лишь бы не ошибиться. Кто легко меняет хозяина, так же легко предаст нового.

— Не волнуйся, монахи всегда были на стороне сильного. А действительно сильными этой осенью будем лишь мы. И серые мыши чутко держат нос по ветру. Не успеет лечь первый снег, как мы получим опору в «серых листорезах».